(Олонецкой губернии, Пудожского уезда, Сумозерский погост)
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
“Свет государыня моя матушка,
“Честна вдова Мамелфа Тимофеевна!
“Долго ли мне жить дома, тешиться
5.
“Во глупом во малом в робячестве,
“Ходить по улушке широкия?
“Пора-времячко мне съездить во далече далече чисто поле,
“Поразмять свого плеча богатырскаго,
“Поразгонять свого бурушка косматого,
10.
“Спробовать силы-удачи молодецкия.”
Говорит Мамелфа Тимофеевна:
– Ай же ты, мое рожоно дитятко,
– Молодой боярин Дюк Степанович!
– Не бывал ты, молодец, во чистом поле,
15.
– Не слыхал ты крику зверинаго,
– Визгу-писку Татарскаго,
– Не видал поездки богатырския:
– Не можешь вынесть из чиста поля головушки.
– А лучше бы ты ехал ко славному ко городу ко Киеву,
20.
– Ко стольному ко князю ко Владимиру.
– Солнышко Владимир стольно-Киевский
– На приезде для удалых добрых молодцев
– Заводит столованье почестен пир,
– На поезде удалыих много жалует,
25.
– Жалует безсчетной золотой казной.
– Говорит Дюк таковы слова:
“Ай же ты, государыня моя матушка!
“Давай же прощеньице-благословленьице:
“Поеду я во далече далече чисто поле,
30.
“Хочу разгонять бурушка косматаго,
“Хочу поразмять своего плеча богатырскаго,
“Спробовать силы-удачи молодецкия.
“Топерь хочу я, добрый молодец.”
Как шел-то на широкий двор,
35.
С широка двора шел на стойло кониное.
Брал он бурушка на широкий двор,
Стал седлать-уздать добра коня,
Накидывать потнички на потнички,
Накладывать войлочки на войлочки,
40.
На верёх накладывал седелышко Черкасское
И затягивал двенадцать тугих подпругов,
Натягивал он тринадцату,
Не для ради красы-басы,
А для ради укрепы богатырския;
45.
Подпруги-то были чиста серебра,
Шпеньки-то были красна золота,
Стремена-то булата заморскаго,
Шелку-то оне Шемаханскаго:
Шелк-от не рвется и не трется,
50.
А булат не ржавеет,
Красно золото не мидеет,
Чисто серебро не зелизиет*.
Приходил он в палаты белокаменны,
Надевал себе платьица дорожныя,
(* Не мидеет – не меднеет; не зелизиет – не железнеет.
55.
Кладывал туги луки во налучники,
Вязал крепки поводы на бедро свое.
На поезде молодцу матушка наказывает:
– Ай же ты, мое рожоно дитятко,
– Молодой боярин Дюк Степанович!
60.
– Как поедешь во далече далече чисто поле,
– Не идь-ка** ты на славну на Палач-гору Афанасьеву:
– На тую гору много заезжает добрых молодцев,
– А ведь-то мало выезживает.
– А още ль случится тебе путь
(** Не езди.
65.
– Ко славному ко городу ко Киеву,
– Ко стольному ко князю ко Владимиру,
– Солнышко Владимир стольно-Киевский
– На приезде для удалых добрых молодцев
– Заводит столованье почестен пир:
70.
– На честном пиру не хвастай сиротским именьицем,
– Именьицем сиротским, богачеством,
– Не хвастай мною матушкой, –
Давала ему прощеньице-благословленьице.
Шел он на широкий двор,
75.
Садился на добра коня богатырскаго:
Только видели добра молодца сядучись,
А не видели удалаго поедучись,
Туды куревко*** столько прокуривает.
Выехал на славное чисто поле.
(*** Густая пыль столбом.
80.
И как ездил на славном на чистом поле,
Не мог найти себе поединщика,
По плечу себе супротивника.
Как заехал на славную на Палач-гору Афанасьеву,
Материнска наказа не слушался;
85.
На славной на Палач-горы Афанасьевой
Много присечено удалых добрых молодцев,
Много лежит буйных головушек.
Тут он стал по горы поезживати,
Стал туги луки натягивати,
90.
Калены стрелы постреливати.
Первую стрелу он стрелял во сто рублей,
Другую стрелу во тысячу рублей,
А третью стрелу стрелял – цены-то нет:
Потому-то ей цены-то нет,
95.
Во вострый конец врощен дорогой гвоздочек шеломчатый,
А во середочку врощен камешочек самоцветныий,
А во тупой конец врощено золото перо орлиное,
Того было орла зоморскаго.
Как сам себе молодец раздумался:
100.
“Стать мне этых стрелок постреливать,
“Не наполнить мне именье во чисто поле.”
Как поехал со славной Палач-горы Афанасьевой
И поехал по чисту полю,
И наехал во сыром дубу черна ворона,
105.
Черна ворона граючаго,
Сам говорил таково слово:
“Ай же ты, ворон, птица вещая,
“Вещая птица, граючая!
“Натяну как свой тугий лук,
110.
“Положу-то калену стрелу,
“Спущу-то тетиву шелковую,
“Распущу твое перье по чисту полю,
“Пролью кровь твою по сыру дубу,
“Предам ти смерти напрасныя:
115.
“Не попадайся-ка на выстрел впереди богатырь!”
Испровещил ворон языком человеческим:
– Ай же, молодой боярин Дюк Степанович!
– Не бей-ка ворона на сыром дубу,
– Не проливай моей крови горючия:
120.
– Поезжай-ка още вперед по чисту полю,
– Так наедешь себе поединщика,
– По плечу себе супротивника. –
Как он тут на радости на великия
Как наехать бы того удалаго молодца,
125.
Спробовать своя сила богатырская,
Поехал он по раздолью чисту полю,
Наехал след лошадиный:
Впереди его проехано у богатыря,
У лошади копытама выверчивана
130.
Мать сыра земля будто сильныма решатамы.
Он поехал по этому по следу лошадиному,
Наехал богатыря в чистом поле:
Раздернут у богатыря шатер бело-полотняный,
Ко тому шатру бело-полотняному
135.
Поставлена лошадь белая богатырская,
Насыпано во полость во белую пшеницы белояровой.
Не так обседлан конь, как у него молодца:
Еще покрепче подтянуты подпруги богатырския.
Он тут стал да пораздумался,
140.
Стал молодец да порасплакался:
“Теперь на уезде ехать – не уехати,
“Во шатер итти – так смелости нет:
“Убьет меня богатырь во белом шатре,
“Падет моя голова ни за чистую белочку.
145.
“А поставлю я своего добра коня
“Ко одной ко полости ко белыя,
“Ко одной пшеницы белояровой:
“Если кони смирно станут есть пшеницу белоярову,
“Пойду в шатер – не тронет богатырь;
150.
“А если кони драться станут,
“Пойду на уезд, могу ль уехати!”
Как становил своего добра коня
Ко одной ко полости ко белыя,
Ко одной пшеницы белояровой:
155.
Кони смирно стали есть пшеницу белоярову.
Он пошел в шатер белополотняный,
Крест кладет по писаному,
Поклон ведет по ученому,
Поглядит – ажно в углу спит богатырь,
160.
Спит-то храпит, как порог шумит;
Поглядел ему на надпись богатырскую:
Ажно спит старый казак Илья Муромец,
Илья Муромец сын Иванович.
Стал он будить богатыря,
165.
Скричал громким голосом,
Громким голосом во всю голову:
“Ставай-ка ты, старый казак Илья Муромец!
“Пора нам ехать ко славному ко городу ко Киеву,
“Ко стольному ко князю ко Владимиру,
170.
“Ко ранныя обедни воскресенския.”
Спит богатырь – не пробудится.
Скричал во второй након громким голосом,
Громким голосом во всю голову:
Спит богатырь – не пробудится.
175.
Скричал во третий након громким голосом,
Громким голосом во всю голову, –
От крепкаго сна богатырь пробуждается,
Сам говорит таковы слова:
– Ай же ты, удалый добрый молодец!
180.
– Скажись, с коей земли, с коей орды,
– Как тя, молодца, именем зовут,
– Звеличают удалаго по изотчины? –
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
“Я из той земли, богатой орды,
185.
“Со тоя Индеи богатыя,
“Есть я молодой боярин Дюк Степанович.”
– Так почто же будишь меня от крепкаго сна богатырскаго?
– Али бьют тя во чистом поле поганые Татаровья,
– Али самому тебе, молодцу, хочется
190.
– Со мной съездить во чисто поле,
– Спробовать силы – удачи молодецкия:
– Кто повынесет с чиста поля головушку,
– Кто повынесет весточку радостну? –
Он расплакался ему, поразжалился:
195.
“Ай же ты, старый казак Илья Муромец!
“Что мне с тобой ехать в чисто поле?
“Тебе смерть на бою не написана;
“А мне ехать с тобой в чисто поле,
“Положить надоть буйна головушка.
200.
“Не на то будил, чтобы ехать в чисто поле на дело ратнее,
“А на то будил, что будет надежный товарищ в чистом поле,
“Повыучит всем похматкам****, поездкам богатырским,
“По делу по ратнему.”
Вставал Илья на резвы ноги,
(**** Похваткам.
205.
Брал молодаго боярина за белы руки,
Целовал во уста во сахарния,
Называл меньшиим крестовым братом.
Взяли – крестамы побраталися.
Стали два удалых молодца пить зелено вино,
210.
Запивать медамы стоялыма,
Закусывать колачикамы крупивчатыма.
На тую на пору на времячко
Наехал как из чиста поля поганый Идолище,
Приходит к ним в шатер белополотняный,
215.
Господу Богу не молится,
Им молодцам не клонится,
Не клонит буйны головушки,
Не приносит покору великаго,
Сам садился к ним на лавочку.
220.
Говорят ему таковы слова:
“Ай же ты, удалый добрый молодец!
“Садись-ка с нами за единый стол хлеба кушати!”
– Что же мне с вами хлеба кушати?
– У вас на столе одни крупивчаты булочки.
225.
– Да още немножечко колачиков.
– Я ем по быку семилетнему к выти*****,
– По белой лебеди на раз [вилкою] закусываю. –
Говорит Илья таковы слова:
“Видно, поганое Идолище, ты силен есть?”
(***** Корму.
230.
– Я силен есть, поганое Идолище:
– Я проехал Швецию, Турецию,
– Казань, Рязань и Астрахань,
– И не мог найти поединщика,
– По плечу себе супротивника. –
235.
“Ай же ты, поганое Идолище!
“Ты наехал себе поединщиков:
“Когда повыйдешь из нашего шатра белополотнянаго,
“Тогда не будет тебе поединщика.
“Во той земле, в богатой орде,
240.
“Во славном городе во Муроме,
“Во том селе во Карачаеве,
“У моего кормильца у батюшки
“Была корова обжорлива:
“По возу ела сена к выти,
245.
“Варенины ела по лохани,
“Жрала, жрала – и треснула.
“Так и тебе треснуть, добру молодцу!”
Ему эты речи не прилюбилися:
Хватил кинжалище булатнее,
250.
Бросил в стараго казака Илью Муромца.
А он знал увертки богатырския,
Увернулся от разу великаго,
Сам хватил свою шляпу пуховую
И бросил в поганое Идолище.
255.
Поганое Идолище пал о сыру землю,
Только поганое Идолище тут и жив бывал.
Тут старый казак Илья Муромец,
Молодой боярин Дюк Степанович,
Садилися они на добрых коней;
260.
Как поехали ко славному ко городу ко Киеву,
Так старый казак Илья Муромец
Поехал во всю пору лошадиную,
А молодой боярин Дюк Степанович
На своем на бурушке косматом около обскакивает.
265.
Не доехали они до города за три поприща,
Становилися они во чистом поле.
Как говорил старый казак Илья Муромец:
“Ай же ты, братец мой крестовый!
“Поезжай-ка ты один ко городу ко Киеву,
270.
“Поспевай ко ранния обедни воскресенския.
“Солнышко Владимир стольно-Киевский
“На приезде для удалых добрых молодцев
“Заводит столованье почестный пир, –
“Смотри – не хвастай на пиру именьицем,
275.
“Именьицем, безсчетной золотой казной.
“А станут обижать тебя на честном пиру,
“Держи ко мне весточку в чисто поле,
“Ко моему шатру белополотняному, –
“Так не обидят тебя во городе во Киеве.”
280.
Тут-то они распростилися.
Поехал молодой боярин ко городу ко Киеву,
Поспел ко ранния обедни воскресенския:
Подъезжал как он ко Божьей церкви,
Становил он добра коня ко столбику точеному,
285.
Ко колечику золоченому;
Сам шел во церковь Божию,
Крест клал по писаному,
Поклон вел по ученому,
На все на четыре сторонки кланялся,
290.
Ко Стольному князю Владимиру
Со княгиной со Опраксою в особину.
Не узнал его солнышко Владимир стольно-Киевский:
Не бывал он во городе во Киеве;
Сам говорил таковы слова:
295.
“Ай же ты, удалый добрый молодец!
“Скажись, с коей земли, с коей орды,
“Коего отца, коей матери?”
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
– Я из той земли, богатой орды,
300.
– Со тоя Индеи богатыя,
– Есть я молодой боярин Дюк Степанович. –
Как у солнышка князя Владимира по правую рученьку
Стоял молодой Чурилушка Пленкович,
Сам говорил таковы слова:
305.
“Ай же ты, солнышко Владимир стольно-Киевский!
“Это не молодой боярин Дюк Степанович,
“А эта есть халуина господская,
“Либо волоча-голь кабацкая.
“Уехал он от купца, либо от барина,
310.
“Угнал он добра коня,
“А приехал сюда для того, чтобы ты
“Забрал столованье почестный пир.”
Говорил Владимир таковы слова:
“Ай же ты, удалый добрый молодец!
315.
“Скажись, с коей земли, с коей орды,
“Коего отца, коей матери?”
Говорил молодой боярин Дюк Степанович:
– Что же ты стал у меня выспрашивать,
– Выспрашивать у меня, выведывать?
320.
– Ведь я приехал не для ваших честных пиров,
– Не для безсчетной золотой казны,
– А приехал посмотреть вашего города.
– Скажут, ваш город на красы стоит, на угожестве,
– Скажут, солнышко Владимир князь богато живет;
325.
– Да още заехал Господу Богу помолиться,
– Ко честным крестам приложиться,
– И поеду я взад во чисто поле.
– У меня хлеба-соли дома водится,
– Золота казна не тощится,
330.
– Цветно платьице не держится;
– А още послал меня братец крестовыий,
– Старый казак Илья Муромец. –
Он как брал его за белы руки,
Целовал во уста во сахарния,
335.
Называл молодым боярином Дюком Степановичем.
Отошла обедня ранняя воскресенская.
Брал его солнышко за белы руки,
Повел его в свои палаты белокаменны.
Он иде, молодой боярин, на сапожки поглядыват,
340.
Поглядыват на сапожки, на шубку посматривает.
Говорил Чурилушка Пленкович:
“Заподлинно есть холопина дворянская:
“Он век этих сапожек не держивал,
“Он век этой шубки не нашивал.”
345.
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
– Ай же, молодой Чурилушка Пленкович!
– У вас все не по нашему:
– Во той земли, богатой орды,
– Во тоя Индеи богатыя,
350.
– От Божьей церкви до палат белокаменных
– Настланы мостики калиновы,
– Разостланы сукна кармазинныя,
– Не мараются сапожки сафьянные во грязи черныя. –
Как он ввел его в палаты белокаменны,
355.
Для удалого добра молодца забрал почестен пир.
Как пошел столованье почестен пир,
Все на пиру наедалися,
Все на пиру напивалися,
Похвальбамы все похвалялися.
360.
Сидит молодой боярин не пьян не весел,
Повешена буйна голова ниже плечь могучиих,
Притуплены очи ясныя во кирпичен пол;
Он колачик ел, другой под стол метал,
А чару пил, другу за окошко лил.
365.
Как увидел солнышко Владимир стольно-Киевский,
Говорит ему таковы слова:
“Что же ты, молодой боярин Дюк Степанович,
“Колачик ешь, другой под стол мечешь,
“А чару пьешь, другу за окошко льешь?”
370.
Говорит молодой боярин Дюк Степанович:
– Ай же ты, Владимир стольно-Киевский!
– Не могу есть колачиков крупивчатых,
– Пить напиточек сладкиих:
– Колачики пахнут на хвою сосновую,
375.
– А напиточки затхнулися*, пить неприятныя.
– Как во той земле, в богатой орды,
– Во тоя Индеи богатыя,
– У моей государыни у матушки
– Есть печки муравлены, помялчики шелковые,
(* Затхлые, сдохлись.
380.
– Мочут помялчики в росу медовую,
– Пашут** печки муравлены,
– Пекут колачики крупивчаты:
– Колачик съешь, другаго съесть душа горит,
– Другой съешь, третий с ума нейдет.
(** Пометают.
385.
– А меда сладкие, водочки стоялыя
– Повешены в бочки сороковки
– В погреба глубокие на цепи на серебрены,
– Туда подведены ветры буйные:
– Как повеют ветры буйные,
390.
– Пойдут воздухи по погребам,
– Так загогочут бочки будто лебеди,
– Будто лебеди на тихиих на заводях;
– Так век не затхнутся напиточки сладкие,
– Чару пьешь, другу пить душа горит,
395.
– Другу пьешь, третья с ума нейдет.
– Эта хвальба не похвальба:
– У моей государыни у матушки
– Цветно платьице не держится.
– Потому оно не держится,
400.
– Что швецы не выводятся:
– Та толпа швецов со двора сошла,
– А другая толпа на двор пришла.
– Добры кони ездят – не ездятся:
– Стоит без счету добрых коней,
405.
– Зоблют пшеницу белоярову,
– Только выскочат проиграться в чисто поле.
– Эта похвальба еще не похвальба:
– Есть насыпано двенадцать погребов глубокиих
– Злата и серебра и мелкого скатнаго жемчуга;
410.
– На один на погреб скуплю-продам
– Стольный Киев град и Чернигов град. –
(Не кончено)
(“Пѣсни собранныя П. Н. Рыбниковымъ”. Часть 1. Народныя былины, старины и побывальщины. Москва – 1861 г., стр. 271 – 282)
