Высока ли высота поднебесная,
Глубока глубота окиян-море,
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омуты Непровские;
Чуден крест леванидовской,
Долги плеса чевылецкие,
Высокие горы сорочинские,
Темны леса брынские,
Черны грязи смоленские,
А и быстрые реки понизовские,
При царе Давыде Евсеевиче,
При старце Макарье Захарьевиче
Было беззаконство великое:
Старицы по кельям — родильницы,
Ченцы по дорогам — разбойницы,
Сын с отцом на суд идет,
Брат на брата с боем идет,
Брат сестру за себя емлет.
Из далеча чиста поля
Выскакал тут, выбегал
Суровец богатырь, Суздалец,
Богатого гостя, заморенин сын.
Он бегает, скачет по чисту полю,
Спрашивает себе сопротивника,
Себе сильна-могуча богатыря
Побиться, подраться, порататься,
Силы богатырски поотведати,
А могучи плечи приоправити.
Он бегал, скакал по чисту полю,
Хоботы метал по темным лесам.
Не нашел он в поле сопротивника
И поехал ко городу Покидошу.
И приезжал ко городу Покидошу.
Во славном городе Покидоше,
У князя Михайла Ефимонтьевича,
У него, князя, почестной пир.
А и тут молодцу пригодилося,
Приходил на княженецкий двор,
Походил во гридню во светлую,
Спасову образу молится,
Великому князю поклоняется.
А князь Михайла Ефимонтьевич
Наливал чару зелена вина в полтора ведра,
Подает ему, доброму молодцу,
А и сам говорит таково слово:
«Как, молодец, именем зовут,
Как величать по изотчеству?»
Стал, молодец, он рассказовати:
«Князь-де Михайла Ефимонтьевич!
А меня зовут, добра молодца,
Суровец богатырь, Суздалец,
Богатого гостя, заморенин сын».
А и тут князю то слово полюбилося,
Посадил его за столы убраные,
В ту скамью богатырскую,
Хлеба с солью кушати
И довольно пити, прохлаждатися.
(«Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым», «Художественная литература», Москва — 1938 г., стр. 263 — 264)
Русский