Илья Муромец и Идолище

Илья Муромец и Идолище

     А и татарин да поганыи,

Что ль Идолище великое,

Набрал силы он татарскии,

Набрал силы много тысящей;

Он поехал нунь, татарин да поганыи,

А Идолище великое,

А великое да страшное,

А и ко солнышку Владимиру,

А и ко князю стольно-киевску.

Приезжает тут татарин да поганыи,

А Идолище великое,

А великое да страшное;

Ставил силушку вкруг Киева,

Ставил силушки на много верст,

Сам поехал он к Владимиру.

Убоялся наш Владимир стольно-киевский,

Что ль татарина да он было поганого,

Что ль Идолища да он было великого.

Не случилося да у Владимира

Дома русских могучиих богатырей, —

Уехали богатыри в чисто поле,

Во чисто поле уехали поляковать:

А и ни старого казака Ильи Муромца,

А и ни молода Добрынюшки Никитича,

Ни Михайлы было Потыка Иванова.

Был один Алешенька Левонтьевич,

Хоть бы смелыи Алешка — не удалыи.

     А не смел же ехать в супротивности,

А против было поганого татарина,

А против того Идолища великого.

Уж как солнышко Владимир стольно-киевский

Что ль татарину да кланялся,

Звал он тут в великое гостебище,

На свое было велико пированьице,

Во свои было палаты белокаменны.

Тут же ездит Илья Муромец да у Царя-града,

Он незгодушку про Киев да проведает,

Как приправит Илья Муромец да коня доброго

От Царя-града приправит же до Киева;

Тут поехал Илья Муромец в чисто поле

А под тую было силу под татарскую.

     Попадает ему старец пилигримище,

Пилигримище да тут могучии Иванище;

Говорит ему казак да Илья Муромец,

Илья Муромец да сын Иванович:

«Ты, Иванище да е могучии!

Не очистишь что же нунчу града Киева,

Ты не убьешь нунь поганыих татаровей?»

Говорит ему Иванище могучее:

«Там татарин е великии,

А великии Идолище да страшныи;

Он по кулю да хлеба к выти ест,

По ведру вина да он на раз-то пьет, —

Так не смею я идти туды к татарину».

Говорит ему казак да Илья Муромец,

Илья Муромец да сын Иванович:

«Ай же ты, Иванище могучее!

Дай-ка мне-ка платьицев нунь старческих,

Да лаптёв же мне-ка нунчу старческих,

Своей шляпы нунь же мне-ка-ва да старческой;

Да клюки же мне-ка сорока пудов, —

Не узнал бы нунь татарин да поганыи,

Что меня же нунь, казака Илья Муромца,

А Илья сына Иванова». —

«А не дал бы я ти платьицев да старческих,

А не смею не дать платьицев тут старческих:

С чести ти не дать, так возьмешь не с чести,

Не с чести возьмешь — уж мне-ка бок набьешь!»

     Отдавае ему платьица-те старчески,

Шляпу он давае тут же старческу,

А клюку ту он давае сорока пудов;

Принимает тут же платья богатырские,

А садился на коня да богатырского,

Он поехал Ильей Муромцем.

     А идет тут Илья Муромец,

Что идет же к солнышку Владимиру,

Что идет Иванище могучее

В платьях тут же старческих;

Он идет мимо палаты белокаменны,

Мимо ты косящаты окошечки,

Гди сидит было Идолище поганое,

Гди татарин да неверныи.

А взглянул было татарин во окошечко,

Сам татарин испроговорит,

Говорит же тут татарин да поганыи:

«А по платьицам да иде старчище,

По походочке так Илья Муромец».

Он приходит тут, казак да Илья Муромец,

А во тыи во палаты белокаменны

И во тых было во платьях да во старческих

Того старца пилигримища,

Пилигримища да тут Иванища.

     Говорит же тут Идолище поганое:

«Ай же старчище да пилигримище!

А и велик у вас казак да Илья Муромец?»

Отвечае ему старец пилигримище:

«Не огромный наш казак да Илья Муромец,

Уж он толь велик, как я же есть». —

«А помногу ли ваш ест да Илья Муромец?»

Отвечае ему старец пилигримище:

«Не помногу ест казак да Илья Муромец, —

По три он калачика крупивчатых». —

«Он помногу же ли к выти да вина-то пьет?»

Отвечае ему старец пилигримище:

«Он один же пьет да нунь стаканец ли».

Отвечает тут Идолище поганое:

«Это что же есть да нунчу за богатырь ли!

Как нашии татарские богатыри

По кулю да хлеба к выти кушают,

На раз же по ведру вина да выпьют ли».

Отвечает тут казак да Илья Муромец,

Илья Муромец да сын Иванович:

«Как у нашего попа да у Левонтия у Ростовского

Как бывала тут коровища обжорища,

По кубоче соломы да на раз ела,

По лохани да питья е да на раз пила,

Ела, ела, пила, пила, сама лопнула!»

     Тут Идолищу поганому не кажется, —

Как ухватит он ножище да кинжалище,

Да как махне он в казака Илью Муромца,

Во того было Илью Иванова.

А казак тот был на ножки еще поверток,

А на печку Илья Муромец выскакивал,

На лету он ножичек подхватывал,

А назад да к нему носом поворачивал;

Как подскочит тут казак да Илья Муромец

Со своей было клюкою сорочинскою,

Как ударит он его да в буйну голову, —

Отлетела голова да будто пугвица.

     А как выскочит он да на широк двор,

Взял же он клюкой было помахивать,

А поганыих татаровей охаживать, —

А прибил же всих поганыих татаровей,

А очистил Илья Муромец да Киев-град,

Збавил он же солнышка Владимира

Из того же было полону великого.

     Тут же Илье Муромцу да е славу поют.

(«Былины», Лениздат — 1984 г., стр. 25 — 28)

Пояснение С. Н. Азбелева: Текст былины взят из сборника А. Ф. Гильфердинга «Онежския былины» (былина № 4). В этой былине к эпической биографии Ильи Муромца, очевидно, отнесен подвиг, ранее приписывавшийся Алеше Поповичу. Но подлинным героем исходного события был, возможно, Ольбег Ратиборич: из летописи известно, что в 1095 г. он застрелил ханского посла Итларя во время завтрака во дворце. Это привело к перелому в русско-полонецких отношениях, переходу к активному противодействию набегам половцев.

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Поделиться с друзьями
Сказание о Русской земле