Предупреждение: былина содержит ненормативную лексику
Как из славного города из Киева
Поезжали два могучие богатыри:
Поезжал Илья Муромец
Со своим братом названыим,
С молодым Добрынею Никитичем.
А и будут они во чистом поле,
Как бы сверх тоя реки Череги,
Как бы будут они у матушки у Сафат реки,
Говорит Илья Муромец Иванович:
«Гой еси ты, мой названой брат,
Молоды Добрынюшка Никитич млад!
Поезжай ты за горы высокие,
А и я, дескать, поеду подле Сафат реки».
И поехал Добрыня на горы высокие,
И наехал он, Добрынюшка Никитич млад, бел шатер,
И начался Добрыне какой сильной могуч богатырь:
Из того бела шатра полотняного
Выходила тут баба Горынинка.
Заздорилася баба Горынинка;
Молоды Добрыня Никитич
Скочил, Добрыня, со добра коня,
Напущался он на бабу Горынинку;
Учинилася бой-драка великая:
Они тяжкими палицами ударились,
У них тяжкие палицы разгоралися;
И бросили они палицы тяжкие,
Они стали уже драться рукопашным боем.
Илья Муромец сын Иванович,
А ездил он подле Сафат реки,
И наехал он туто бродучий след
И поехал и по тому следу бродучему.
А наезжает он богатыря в чистом поле,
Он Збута Бориса королевича.
А навтапоры Збут королевич млад
И отвязывал стремя вожья выжлока,
Со руки опускает ясна сокола,
А сам ли-то выжлоку наказыват:
«А тепере мне не до тебе пришло!
А и ты бегай, выжлок, по темным лесам,
И корми ты свою буйну голову».
И ясну соколу он наказыват:
«Полети ты, сокол, на сине море
И корми свою буйну голову,
А мне, молодцу, не до тебе пришло!»
Наезжает Илья Муромец Иванович.
Как два ясна сокола слеталися:
И наехал Збут королевич млад,
Напущается он на старого,
На стара казака Илью Муромца,
И стреляет Илью во белы груди,
Во белы груди из туга лука;
Угодил Илье он во белу грудь.
Илья Муромец сын Иванович
Не бьет его палицей тяжкою,
Не вымает из налушна тугой лук,
Из колчана калену стрелу,
Не стреляет он Збута Бориса королевича,
Его только схватил во белы руки
И бросает выше дерева стоячего.
Не видал он, Збут Борис королевич,
Что того ли свету белого,
И тоя-то матушки сырой земли,
И назад он летит ко сырой земли.
Подхватил Илья Муромец Иванович
На свои он руки богатырские,
Положил его да на сыру землю,
И стал Илья Муромец спрашивать:
«Ты скажись мне, молодец, свою дедину, вотчину?»
Говорит Збут Борис королевич млад:
«Кабы я у тебя на грудях сидел,
Я спорол бы тебе старому груди белые!»
И до того его Илья бил, покуда правду сказал.
А и сговорит Збут Борис королевич млад:
«Я того короля задонского».
А втапоры Илья Муромец Иванович,
Глядючи на свое чадо милое,
И заплакал Илья Муромец Иванович:
«Поезжай ты, Збут Борис королевич млад,
Поезжай ты ко своей, ты ко своей сударыне матушке,
Кабы ты попал на наших русских богатырей,
Не отпустили бы тебя они живого от Киева».
И поехал тут Збут королевич млад.
И приехал тут Збут королевич млад
Ко тому царю задонскому,
Ко своей сударыне матушке.
Матушке стал свою удачу рассказывать:
«А и гой еси, сударыня матушка!
Ездил я, Збут королевич млад,
К великому князю Владимеру:
На его потешных лугах
И наехал я в поле старого
И стрелял его во белы груди,
И схватал меня, старой, в чистом поле,
Меня чуть он не забросил за облако
И опять подхватил меня на белы груди».
Еще втапоры его матушка
Того короля задонскаго,
Разилася о сыру землю
И не может во слезах слово молвити:
«Гой еси ты, Збут Борис королевич млад!
Почто ты напущался на старого?
Не надо бы тебе с ним дратися,
Надо бы съехаться в чистом поле,
И надо бы тебе ему поклонитися
О праву руку, до сырой земли.
Он по роду тебе батюшка, стары казак
Илья Муромец сын Иванович».
И поехал он на горы высокие,
А искати он брата названого,
Молоду Добрынюшку Никитича.
И дерется он с бабой Горынинкой.
Едва душа его в теле полуднует.
Говорит Илья Муромец сын Иванович:
«Гой еси, мой названой брат,
Молоды Добрынюшка Никитич млад!
Не умеешь ты, Добрыня, с бабой дратися,
А бей ты бабу, блядь, по щеке,
Пиная, растуку мать, под гузно,
А женской пол от того пухол».
А и втапоры покорилася баба Горынинка,
Говорит она, баба, таковы слова:
«Не ты меня побил, Добрыня Никитич млад,
Побил меня стары казак
Илья Муромец единым словом».
И скочил ей Добрыня на белы груди,
И выдергивал чинжалище булатное,
Хочет спороть ей груди белые.
И молится баба Горынинка:
«Гой еси ты, Илья Муромец Иванович!
Не прикажи ты мне резать груди белые,
Много у меня в земле останется злата и серебра».
И схватал Илья Добрыню за белы руки.
И повела их баба Горынинка
Ко своему погребцу глубокому,
Где лежит золота казна,
И довела Илью с Добрынею.
И стали они у погребца глубокого,
Они сами туто, богатыри, дивуются,
Что много злата и серебра,
А цветного платья все русского.
Оглянулся Илья Муромец Иванович
Во те во раздолья широкие.
Молоды Добрынюшка Никитич млад
Втапоры бабе голову срубил.
То старина, то и деянье.
(«Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым», «Художественная литература», Москва — 1938 г., стр. 246 — 250)
Русский