Выезжали на Сафат реку,
На закате краснаго солнышка,
Семь удалых русских витязей,
Семь могучих братьев названых:
Выезжал Годесско Блудович,
Да Василий Казимирович,
Да Василий Буслаевич,
Выезжал Иван — гостинный сын,
Выезжал Алеша Попович млад,
Выезжал Добрыня молодец,
Выезжал и матерой казак,
Матерой казак Илья Муромец.
Перед ними раскинулось поле чистое,
А на том на поле старый дуб стоит,
Старый дуб стоит, кряковястый.
У того ли дуба три дороги сходятся:
Уж как первая дорога к Нову-городу,
А вторая-то дорога к стольному Киеву,
А что третья-то дорога к синю морю далекому.
Та дорога прямоезжая,
Прямоезжая дорога, прямопутная,
Залегла та дорога ровно тридцать лет,
Ровно тридцать лет и три года.
Становились витязи на распутии,
Разбивали бел полотнян шатер,
Отпускали коней погулять по чисту полю.
Ходят кони по шелковой траве-мураве,
Зеленую траву пощипывают,
Золотою уздечкой побрякивают,
А в шатре полотняном витязи
Опочив держат.
Было так на восходе краснаго солнышка,
Вставал Добрыня-молодец раньше всех,
Умывался студеной водой,
Утирался тонким полотном,
Помолился чудну образу.
Видит Добрыня за Сафат рекой —
Бел полотнян шатер:
В том ли шатре залег татарченок,
Злой татарин-бусурманченок,
Не пропускал он ни коннаго, ни пешаго,
Ни езжалаго добраго молодца.
Седлал Добрыня своего борзаго коня,
Клал на него он потнички,
А на потнички — коврички,
Клал седельце черкасское,
Брал копьеце мурзамецкое,
Брал чингалище булатное
И садился на добра коня.
Под Добрыней конь осержается.
От сырой земли отделяется,
Выходы мечет по мерной версте,
Выскоки мечет по сенной копне.
Подъезжает Добрыня ко белу шатру
И кричит зычным голосом:
«Выходи-ка, татарченок, злой татарин-бусурманченок:
«Станем мы с тобой честный бой держать».
В ту пору выходит татарин из бела шатра
И садился на добра коня.
Не два ветра в поле слеталися,
Не две тучи в небе сходилися:
Слеталися, сходилися два удалые витязя.
Ломалися копья их острыя,
Разлеталися мечи их булатные;
Сходили витязи с добрых коней
И схватились в рукопашный бой;
Правая ножка Добрыни ускользнула,
Правая ручка Добрыни удрогнула, —
И валился он на сыру-землю;
Скакал ему татарин на белы груди,
Вынимал сердце с печенью.
Было так на восходе краснаго солнышка,
Вставал Алеша Попович раньше всех,
Выходил он на Сафат реку,
Умывался студеной водой,
Утирался тонким полотном,
Помолился чудну образу.
Видит он коня Добрынина:
Стоит борзый конь оседланный и взнузданный,
Стоит борзый конь, только не весел,
Потупил очи во сыру землю, —
Знать, тоскует он по хозяине,
Что по том ли Добрыне молодце.
Садился Алеша на добра коня:
Осержался под ним добрый конь,
Отделялся от сырой земли,
Метал выходы по мерной версте,
Метал выскоки по сенной копне.
Что не бель во полях забелелася —
Забелелася ставка богатырская;
Что ни синь во полях засинелася —
Засинелись мечи булатные;
Что не крась во полях закраснелася —
Закраснелася кровь с печенью.
Подъезжает Алеша ко белу шатру —
У того ли шатра спит Добрыня-молодец:
Очи ясныя закатилися,
Руки сильныя опустилися,
На белых грудях запеклася кровь.
И кричит Алеша зычным голосом:
«Вылезай-ка ты, татарин злой,
«На честный бой, на побраночку».
Отвечает ему татарченок:
«Ох ты, гой еси, Алеша Попович млад,
«Ваши роды не уклончивы,
«Не уклончивы ваши роды, неустойчивы —
«Что не стать тебе со мной бой держать».
Возговорит на то Алеша Попович млад:
«Не хвались на пир идучи,
«А хвались с пиру идучи!»
В ту пору выходит татарин из бела-шатра
И садился на добра коня.
Не два ветра в поле слеталися,
Не две тучи в небе сходилися, —
Сходилися, слеталися два удалые витязя.
Ломались копья их острыя,
Разлетались мечи их булатные,
И сходили они со добрых коней
И хватались в рукопашный бой.
Одолел Алеша татарина,
Валил его на сыру землю,
Скакал ему на белы груди,
Хотел ему пороть белы груди,
Вынимать сердце с печенью.
Отколь тут не взялся черный ворон
И вещает он человеческим голосом:
«Ох ты, гой еси, Алеша Попович млад!
«Ты послушай меня, чернаго ворона:
«Не пори ты татарину белых грудей,
«А слетаю я на сине море,
«Принесу тебе мертвой и живой воды:
«Вспрыснешь Добрыню мертвой водой —
«Сростется его тело белое;
«Вспрыснешь Добрыню живой водой —
«Тут и очнется добрый молодец…»
В ту пору Алеша ворона послушался,
И летал ворон на сине море,
Приносил мертвой и живой воды.
Вспрыскивал Алеша Добрыню мертвой водой —
Сросталося тело его белое,
Затягивалися раны кровавыя;
Вспрыскивал его живой водой —
Пробуждался молодец от смертнаго сна.
Отпускали они татарина.
Было так на восходе краснаго солнышка,
Вставал Илья Муромец раньше всех,
Выходил он на Сафат реку,
Умывался студеной водой,
Утирался тонким полотном,
Помолился чудну образу.
Видит он: через Сафат реку
Переправляется сила басурманская,
И той силы доброму молодцу не объехати,
Серому волку не обрыскати,
Черному ворону не облетети.
И кричит Илья зычным голосом:
«Ой, уж где вы, могучие витязи,
«Удалые братья названые?»
Как сбегалися на зов его витязи,
Как садилися на добрых коней,
Как бросалися на силу басурманскую,
Стали силу колоть, рубить;
Не столько витязи рубят,
Сколько их добрые кони топчут.
Бились три часа и три минуточки —
Изрубили силу поганую.
И стали витязи похвалятися:
«Не намахалися наши плечи могучия,
«Не уходилися наши кони добрые,
«Не притупились мечи наши булатные!»
И говорит Алеша Попович млад:
«Подавай нам силу не здешнюю —
«Мы и с тою силою, витязи, справимся!»
Как промолвил он слово неразумное,
Так и слетели двое воителей,
И вещали они громким голосом:
«А давайте с нами, витязи, бой держать.
«Не глядите, что нас двое, а вас семеро».
Не узнали витязи воителей.
Разгорался Алеша Попович на их слова,
Поднял он коня борзаго,
Налетел на воителей
И разрубил их пополам со всего плеча:
Стало четверо — и живы все.
Налетел на них Добрыня молодец,
Разрубил их пополам со всего плеча:
Стало восьмеро — и живы все.
Налетел на них Илья Муромец,
Разрубил их пополам со всего плеча:
Стало вдвое более — и живы все.
Бросились на силу все витязи,
Стали они силу колоть-рубить,
А сила все растет да растет,
Все на витязей с боем идет…
Не столько витязи рубят,
Сколько добрые кони их топчут…
А сила все растет да растет,
Все на витязей с боем идет…
Бились витязи три дня, три часа, три минуточки,
Намахалися их плечи могучия,
Уходилися кони их добрые,
Притупились мечи их булатные…
А сила все растет да растет,
Все на витязей с боем идет…
Испугались могучие витязи:
Побежали в каменныя горы,
В темныя пещеры:
Как подбежит витязь к горе,
Так и окаменеет;
Как подбежит другой,
Так и окаменеет;
Как подбежит третий,
Так и окаменеет.
С тех-то пор и перевелись витязи на святой Руси.
(«Русскiя народныя былины». По сборникам Кирши-Данилова, Рыбникова, Киреевского и Гильфердинга. Москва — 1904 г., стр. 167 — 173)
Русский