Ездил-то стар да по чисту полю,
Въехал стар да на Святые горы,
Да наехал стар да на богатыря.
А богатырь едет на кони, да дремлет он.
«Что это за чудо есть?
Сильные могучие богатыре
Мог бы выспаться да во белом шатри».
Да разъехался Илья Муромец,
Да ударил богатыря крепко-накрепко.
Богатырь еде всё вперед.
«Ах да что я за сильныи богатыре,
От моей руки никакой богатырь не мог на кони усидеть,
Дай-ка разъедусь во вторые раз».
Как разъехался Илья Муромец
Да как ударил крепко-накрепко,
Богатырь еде всё вперед.
«Что это за чудо есть?
Видно, я ударил худо его».
Как разъехался Илья да он ведь в третий раз,
Как ударил богатыря крепко-накрепко,
Да ударил его плотно-наплотно,
Тут-то богатырь пробудился ото сна.
Хватил-то Илью да своей правою рукой,
Положил-то Илью да к себе в карман.
Возил-то Илью да двои суточки,
Да на третьи сутки конь и стал потыкатися,
Как ударил Святогор да своего доброго коня:
«Что ты, конь, спотыкаешься?»
Говорил-то конь таково слово:
«Как мне-ка-ва да не поткнутися?
Вожу я третьи суточки
Двух сильныех могучиех богатырей,
Третьего вожу коня да богатырского».
Тут Святогор вынимал Илью да из кармана вон.
Но раздёрнули шатер белополотняный,
Стали с Ильей да опочив держать.
А побратались они крестами с Ильей Муромцем,
Назвались они крестовыми братьями.
Но ездили-гуляли по Святым горам,
Съезжали-то они да со Святых ведь гор
На те ли на площади широкие,
На те ли лужки они зеленые.
Как увидели-то они чудо-чудное,
Чудо-чудное да диво-дивное:
Как состроен стоит да ведь белый гроб.
Говорил-то Илья да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Для кого ж этот гроб состроен есть?»
Соходили они да с коней добрыих,
Ложился-то Илья да во сей-от гроб,
А Святогор-от говорил да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Не для тебя сей гроб состроен есть,
Дай-ко я ведь лягу да во сей-от гроб».
Дак лег Святогор во сей гроб спать,
Говорил Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый мой да брателко,
Да закрой-ко меня дощечками дубовыми».
Говорил-то Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый мой ты брателко,
Хорошо здесь во гробе жить,
Ну-тко, крестовый мой ты брателко,
Отокрой-то дощечки дубовые».
Как Илья Муромец стал открывать дощечки дубовые,
Да не может оторвать никакой доски.
«Да ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Не могу я открыть никакой доски». —
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко,
Да Илья ведь Муромец!
Бей-ко своей боевою-то палицею».
Илья-то начал палицей бить:
Куды ударит — туды обручи железные.
Говорил-то Илья да таково слово:
«Да ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко!
Куды ударю — туды обручи железные».
Говорил-то Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко!
Видно, мне-ка туто бог и смерть судил».
Тут Святогор и помирать он стал,
Да пошла из него да пена вон,
Говорил Святогор да таково слово:
«Ты послушай-ко, крестовый ты мой брателко!
Да лижи ты возьми ведь пену мою,
Дак ты будешь ездить по Святым горам,
А не будешь ты бояться богатырей,
Никакого сильного могучего богатыря».
(«Былины», Лениздат — 1984 г., стр. 32 — 35)
Пояснение С. Н. Азбелева: Текст былины взят из сборника А. Ф. Гильфердинга «Онежския былины» (былина № 273). Примеривание гроба и передача силы — мотивы, известные с глубокой древности у ряда народов. Лишь в одной из записей былины есть соотнесения с реальной историей Руси, но происхождение этого текста пока неясно.
Русский